Гарем

После отвязной вечеринки, устроенной подругой по случаю дня рождения, с алкоголем, лёгкими наркотиками, сауной, танцульками и пьяной дракой под занавес, Анна твёрдо решила не ночевать на месте, как это сделало большинство нетрезвых, но не утративших остатков благоразумия гостей. Её передёргивало от одной только мысли, что придётся спать на матрасе вповалку с худющими погодками, которые к тому же, наверняка, будут всю ночь пытаться залезть ей под юбку. Держась за стену она целенаправленно спустилась по лестнице вниз, со второй попытки забралась в подаренную отцом машину и медленно, рывками тронулась с места. Подробное описание извилистой и, на этот раз, оказавшейся весьма короткой поездки, думаю, будет совершенно излишним, поэтому промотаем действие к тому моменту, когда из провала поворота появился громыхающий грузовик. Он врезался спереди и немного сбоку, сложив машину вдвое и крутанув её юлой. Анна едва успела заметить несущееся навстречу лицу ветровое стекло и проваливающееся в грудную клетку рулевое колесо. Пошли титры.

1-ое место на литературном конкурсе гимназии «SVK», 1995
Рассказ опубликован в журнале «LiteraruS» №3 (20)/2008 (осень)

Придя в себя, она поняла, что висит в воздухе, невысоко над землёй. Алкогольный туман в голове исчез без следа и, поначалу, возможность складно мыслить поразила её куда больше, чем то, что она легко покачивается на ветру, чуть выше ядовитого жёлтого света фонарей ночного города. Анна попробовала привести мысли в порядок и вспомнить, каким образом очутилась в таком необычном положении, но память каждый раз подводила. После крепко отпечатавшегося в памяти мгновенного ментального снимка кренящегося грузовика начинался тёмный провал. Впрочем, гадала она не долго, потому что происходящее внизу было слишком уж зрелищным, чтобы отвлекаться на самокопание. Там, прямо под ней, вокруг грузовика и далеко вперёд отброшенной машиной, несмотря на позднее время, собралась нешуточная толпа, которая взбудоражено, раздувая ноздри, с какой-то даже животной жадностью разглядывала останки автомобиля. Тут же нашлись прохожие-всезнайки, которые снисходительно объясняли зевакам причину столкновения, рисуя руками в воздухе замысловатые фигуры, траекторию столкновения и делая космической глупости предположения о причинах аварии. Водитель грузовика стоял неподалеку, он прислонился к кузову своей машины, смотрел в пустоту и курил. Милиция и скорая не заставили себя долго ждать. Хлопнули двери, толпа раздалась в стороны. Милиционеры прошествовали до автомобиля и задумчиво остановились у берегов черной лужи крови, которая неумолимо подползала под сапоги. После нескольких неудачных приступов ломиком оторвали дверцы, но любые попытки извлечь спрессованный в кабине труп, были безуспешны.

Куски мозаики стали складываться в целое и Анна стала смутно подозревать, что разбитая машина — её, а грузовик с помятым передком — тот самый, что нанёс удар и что её тело, по всей видимости, находится сейчас в смятом салоне. Впрочем, она тут же отвергла это предположение и быстро окинула себя взглядом, чтобы убедиться, что всё в порядке, но не увидела ровным счетом ничего. Анна поворачивалась по-всякому. Казалось, что в последний момент, когда уже краешком глаза можно было увидеть руку или ногу они всё же непонятным образом ускользали. Изворачиваясь в тщетных попытках, Анна невольно замечала происходящее вокруг и, наконец, обратила внимание на сверкающий высоко в небе огромный рубиновый круг. Он придавал окружающей обстановке зловещий вид и отдаленно напоминал красный сигнал светофора. Впрочем, люди внизу его, похоже, не замечали. В следующую секунду освещение сменилось, в черном небе с редкими колючими зёрнышками звезд вместо рубинового круга зажегся жёлтый. Он мигнул напоследок несколько раз и уступил место зелёному. Анне показалось, что она слышит мелодичный перебор струн и высокие, стройные голоса церковных кастратов. Неведомая сила потянула её вверх. Она в последний раз окинула взглядом Землю, где её разбитое тело уже грузили в машину скорой помощи, затем направила свой взор туда, где разворачивалось светопредставление дивной красоты. Анна неслась по длинному, сияющему коридору в вечность…

Через несколько минут или часов, точнее определить было невозможно, в коридоре время теряло свой привычный смысл, Анна притормозила у висящих в туманной пустоте массивных дверей с протертой до бронзы позолотой петель и ручек. На дверях болталась табличка с выведенной через трафарет надписью «Чистилище». Будто почувствовав присутствие человека двери с тихим мелодичным звоном распахнулись и Анну охватила благодать. Такого чувства полного довольства и покоя ей прежде испытывать не доводилось. Обретая человеческие очертания она пересекла порог и мягко опустилась перед столом, за которым восседал немного лысоватый и полноватый ангел лет пятидесяти на вид. Нимб его покоился в полуметре от головы, заменяя настольную лампу. Слева на стене висела потрёпанная «Книга жалоб и предложений», справа — пожелтевшая репродукция «Зрелости» Мунка. Ангел что-то подсчитывал, у него, видимо, не сходилось цифры, он бормотал себе под нос и не обращал на новоприбывшую никакого внимания. Потом, не отрываясь от бумаг, уставшим голосом потребовал заполнения анкет и краткой автобиографии, к которой попросил приложить как можно более подробный список совершённых в течение жизни хороших и плохих деяний, разумеется, в четырёх экземплярах. Затем напомнил об отпечатках пальцев. Невесть откуда выскочил маленький чертёнок и услужливо подставил макательную губку с чернилами. Анне было так хорошо в тот момент, что она не обратила внимания ни на розовый поросячий пятачок, ни на проблеск откровенного интереса в живых глазах-бусинах.

Тем временем ангел оторвался от бумаг, чтобы бросить быстрый взгляд на будущую обитательницу загробного царства. Едва он увидел Анну, его взгляд, ещё недавно столь унылый — вдохновился, а через минуту, проверив какие-то данные в картотеке и, придя в ещё больший восторг, он уже разговаривал по телефону:

— Да нет же, болван, соедини меня с начальником службы безопасности! Пусть немедленно доложит Моисею. Я нашел то, что он хотел. Немедленно, я говорю! Если бы ты её видел! М-м-м, конфетка и к тому же сейчас совсем без обертки! Да! Да! Соединяешь?

Анну такие слова ничуть не удивили, она была довольно высокого мнения о своих внешних данных и настолько привыкла к мужской лести, что воспринимала её как нечто само собой разумеющееся, а когда тебе по десять раз на дню говорят, что ты восхитительна, то к этому неизбежно привыкаешь.

По прошествии несколько минут в приёмной появился ещё один ангел — сухой и бодрый старичок с командирскими ухватками. По нашивкам на хламиде, а также нимбу со знаками отличия легко было догадаться, что это и есть начальник службы безопасности собственной персоной. Увидев Анну, он от изумления высвистнул фрагмент хвалебного хорала, потом несколько раз обошел вокруг неё, чтобы полностью увериться, что увиденное не мираж и не следствие неумеренного употребления амброзии, поцокал языком, опытным глазом сводника оценив упругость юной груди и редкую и поэтому весьма ценимую местными гурманами амфорообразную форму бёдер. После чего, не дожидаясь пока ангел за столом заполнит все необходимые графы в бумагах, галантно взял Анну под локоть и слегка подтолкнул к выходу. Надпись на двери гласила «Райская половина», ниже шло более мелкими буквами «Выход в тамбур, Пещера Омовения, переход от Чистилища до Висячих Садов».

Внезапно, от пока ещё не до конца сформировавшейся мысли, Анна запнулась:

— Куда мы идём?

Лицо старичка разгладилось, видимо, вопрос навел его на приятные воспоминания:

— Ты пока и представить не можешь, насколько тебе повезло. Всё, о чём только может мечтать девочка вроде тебя, находится в Висячих Садах, куда мы собственно и направляемся.

Посчитав, что он полностью утолил любопытство Анны, старичок фамильярным шлепком по ягодицам поощрил её переступить порог, а сам пошел впереди, освещая нимбом путь. Лишь в коридоре Анна вновь почувствовала, что у неё есть тело. Украдкой осмотрев и ощупав себя, она поняла, что совершенно раздета, если не принимать во внимание бирку на лодыжке, которую должно быть успел нацепить шустрый чертёнок. Тем временем, они добрались до дверей в конце коридора и старик остановился, чтобы пропустить вперед мгновенно смутившуюся вынужденной наготы Анну. Старик, похоже, откровенно наслаждался ситуацией и чтобы ещё больше вогнать Анну в краску сладко пропел над самым ухом:

— Дитя мое, оставьте, стоит ли стыдиться такого на редкость дивного тела?

Не смотря на все старания Анны, теплая волна залила щеки, шею, грудь и, уже почти ненавидя странного старика, она быстро, как только могла, проскользнула мимо него в просторный зал, купол которого пропадал во туманной вышине. Теперь Анна торопливо шла первой, а за ней, оступаясь и подпрыгивая, семенил старичок. Он забегал вперёд, похохатывал и отпускал двусмысленные комментарии. Обиженный отсутствием внимания старик, наконец, поджал губы, нахлобучил на лоб нимб и замолчал. Они добрались до противоположного конца зала и перед ними открылся, ведущий в полутёмную пещеру, проход, который закрывала пленка падающей воды, которая стекала так плавно, что создавалась полная иллюзия полупрозрачного неспокойного зеркала. Анна не успела использовать эту возможность и вдоволь насмотреться на вновь приобретённое тело, потому что из-за спины, совсем близко, появился старик, поедая глазами отражение. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем он, предварительно пожевав губами, не процедил:

— Теперь, грешница, ступай в Пещеру Омовения и хорошенько поработай мочалкой, ибо негоже прибывать в Царствии Небесном, не отчистившись от земной скверны!

Анна с облегчением шагнула сквозь водяную завесу и неожиданно для себя расплакалась. Сзади раздалось тихое, самодовольное хихиканье. Выплакавшись и вытерев слёзы, она углубилась в прохладную пещеру, ступая по шершавому, похожему на пемзу полу. На полочке нашла мочалку, брусок хозяйственного мыла, а потом и место, где льющаяся вода была потеплее. Первым делом она смыла следы чернил с пальцев и помылась, яростно работая не в меру жёсткой мочалкой, как будто это могло помочь стереть воспоминание о мерзком старике. Немного просохнув на воздухе, Анна зачарованно бродила по пещере в поисках выхода и, наконец, набрела на приоткрытую дверь, откуда тянуло восхитительно теплым воздухом. Онемевшими от холода руками она толкнула двери и очутилась в помещении, напоминающем раздевалку. Две молодые женщины в белых туниках тотчас накинули ей на плечи махровое полотенце. Анна даже не успела как следует высушить волосы, как в руки сунули бумажку, на которой значилось примерно следующее: «Расписка. Я, новопредставившаяся, подтверждаю, что получила тунику шелковую с аксессуарами 38-ого размера, сандалеты золочёные 37-ого размера и нимб 5-ого размера, 985-ой пробы». Ей настолько уже надоела эта бумажная волокита, что она поставила роспись не глядя. Длинная полоса ткани, обмотанная вокруг туловища поддерживала грудь, а нижняя юбка из тонкой материи заменяла трусики. Левый сандалет немного жал, нимб с непривычки всё время съезжал с головы и Анна решила носить его пока в руках. Отсутствие нижнего белья создавало незнакомые, но забавные ощущения в области груди и промежности. Пересушенная материя сразу начала натирать кожу, но в одежде Анна почувствовала себя гораздо увереннее.

Женщины подождали пока Анна полностью высушит волосы, а потом проводили её к выходу. На крашеных досках дверей висела табличка: «Рай, Висячие Сады». Анна осторожно приоткрыла дверь. Она ожидала увидеть всё что угодно, но пустая полутемная комната показалась ей до разочарования обыкновенной. Под потолком время от времени помаргивала лампа дневного света и в воздухе витал едва уловимый запах благовоний. Первое, что она увидела в Раю, оказался стеллаж, забитый красочными рекламными проспектами. Вокруг было ни души и, несколько раз оглянувшись по сторонам, Анна подошла поближе. Из мешанины буклетов, газет и глянцевитых листков, пестревших всеми наречиями Земли, ей удалось выудить несколько штук на родном языке. Чего стоили одни только названия: «Потусторонние вести», «Достопримечательности Рая и Ада (карты и схемы прилагаются)», «Пьянству — бой! Амброзию пить — себе вредить!» Это было так ново и интересно, что Анна тут же принялась листать брошюры, схватывая лишь заголовки: «В Аду всеобщая забастовка грешников шестого округа. Профсоюз требует.., Апостол Павел заявил сегодня нашему корреспонденту: случаи самоволок из ратей ангельского воинства становятся обычным явлением. Куда делась знаменитая дисциплинированность наших львов?» Такие новости предлагали «Потусторонние вести». Рекламный проспект «Достопримечательности Ада и Рая», рассчитанный, по всей видимости, на туристов из реанимаций, зазывал посетить домик, где вызревали революционные мысли Люцифера и яблоню Эдемского сада имени Бога, плод которой так неосмотрительно вкусили Адам с Евой. «За дополнительную плату вы можете увидеть заспиртованный огрызок того самого яблока!», бросал проспект последний козырь. Книжка «Пьянству — бой!» оказалась самой забавной. Страницы изобиловали изображениями явно нетрезвых ангелов с классическими красными носами и растрепанными, неопрятными на вид крыльями. Немного пролистав книгу, Анна сообразила, что книжка представляла собой сборник мудрых высказываний всевозможных святых о порочности пьянства. Среди прочих цитат и афоризмов там утверждалось, что «чрезмерное употребление амброзии и амброзосодержащих напитков приводит к непоправимому потускнению нимба». От столь увлекательного чтива Анну отвлекли шаги и она, как будто её застали за чем-то не совсем приличным, обернулась, пытаясь спрятать газеты за спину. К ней подошла молодая женщина и теперь откровенно её разглядывала. Несмотря на цветущий, юный вид, Анна не решилась бы назвать её девушкой, потому что в глазах и манере держаться чувствовались воля и опыт.

— Ты мне нравишься, — улыбнулась женщина, оценив Анну.

— Вы тоже ничего, — сказала Анна, не узнавая своего голоса и не имея сил отвести глаза.

Женщина была настолько хороша, что Анна с удивлением поймала себя на странных, никогда прежде не посещавших её голову мыслях. Чему весьма способствовало то, что из одежды на незнакомке была только набедренная повязка из грубой ткани и ожерелье мелких ракушек. Левый сосок, с умыслом проколотый серебряным колечком, заставлял взгляд вновь и вновь возвращаться к груди, а массивные золотые браслеты, отдаленно похожие на кандалы, охватывали щиколотки босых ног. Анна опять чувствовала себя неуютно, на этот раз потому, что в отличие от незнакомки была одета.

— Я всегда первая узнаю, когда к нам прибывает новенькая. Моя прямая обязанность помочь тебе как можно быстрее здесь освоиться. Я — старшая, зовут меня Руфь.

Женщина поманила Анну рукой и они пошли рядом.

— Пожалуй, для начала я расскажу тебе свою историю. Родилась я за две тысячи лет до Рождества Христова. Тогда жизнь на Земле была совсем другой…

После короткой и довольно печальной истории Руфь спросила Анну не хочет ли та в целях ознакомления с обстановкой совершить короткую экскурсию по Аду? Анна согласилась.

Некоторое время они спускались по лестнице всё ниже и ниже, пока не очутились в протяжённой пещере, с огромными, неимоверно древними Вратами на противоположном конце. Поверхность Врат выглядела корявой от множества железных листов и арматуры, наваренных в спешке в пробитых местах — всё говорило о жарких, затяжных боях. Однако, в целом, Врата выглядели несокрушимыми — траншеи, ряды колючей проволоки и пять пулемётных гнёзд, ощетинившихся стволами в их сторону, казались лишними.

— Время от времени случаются беспорядки и голодные грешники штурмуют блокпост между Раем и Адом в надежде улучшить жилищные условия и, если повезёт всласть помародёрствовать на продовольственных складах. К счастью, сейчас время относительного затишья, — объяснила Руфь, увлекая Анну к маленькой служебной дверце, в стороне от Врат.

Дальнейшее Анна запомнила плохо. Вдвоём они пробирались тёмными переходами, то взбираясь вверх, то спускаясь вниз по каменным лестницам. Из исполинских проёмов в стенах тоннелей до неё доходило дыхание бесконечных пространств, иногда из мрака слышались странные звуки — мяуканье, вопли и возня. Когда они прошли мимо пышущего жаром огромного огненного моря до горизонта, Руфь мимоходом обронила несколько слов об отопительной системе Небес. И без пояснений Анна сообразила, что Руфь дает ей прочувствовать Ад, а это значило, что разговоры были неуместны. Некоторые помещения были такими узкими, что приходилось протискиваться и Анна не отставала ни на шаг, так как боялась, что размеры бюста однажды не позволят ей проследовать за Руфью через особенно узкий проход. Хорошо освещённые, просторные залы сменялись маленькими, тёмными, воняющими плесенью закутками. Скоро у Анны закружилась голова. В конце одного из самых длинных спусков она взмолилась:

— Давайте передохнём! Ноги устали.

Анна опустилась на ступеньку, стоптанную в средней части почти наполовину за тысячи лет использования, и сняла сандалет. Даже в слабом сиянии двух нимбов было видно, как сильно натёрло ногу. Кожа на пятке покраснела.

— Ну вот, теперь я буду хромать.

Она подула на ногу, успокаивая саднящую боль. Руфь села на ступеньку выше и обхватила колени руками.

— Сейчас мы в самом центре Ада! — сказала она.

Эта фраза прозвучала скорее романтично, чем благовейно и не замечая особого интереса у Анны, которая была занята только своей ногой, Руфь продолжила, надеясь её заинтересовать:

— Знаешь, уже только по своей природе и выполняемой функции Ад гораздо более любопытное место, чем Рай. В некоторых уголках здесь всё ещё сохраняется некоторое подобие первозданной анархии. Даже Всевышний не знает о многом, что здесь случается. Ад, если ты читала, делится на девять округов, каждый со своим особенным укладом жизни. Естественно, в самых лучших условиях живут те, кто ближе к Раю, то есть находятся в первом округе. Там проживают самые мелкие грешники достойные Ада, которые, в принципе, мало чем отличаются от величайших грешников достойных Рая. В первом округе находятся в основном добродетельные нехристиане и некрещёные младенцы.

Руфь улыбнулась, понизила голос и подсела ближе к Анне.

— Если мне не изменяет память, сейчас там примерно девятьсот сорок миллионов младенцев.

Руфь уже почти шептала. Анна слушала и потихоньку балдела от самой истории и близости этой древней женщины. Несколько часов назад она была жива, а сейчас сидит на грязных гранитных ступеньках в Аду, о чём даже подумать страшно и незнакомая, но такая красивая женщина рассказывает ей чёрт знает что. Руфь видимо уловила перемену настроения Анны и спросила, слушает ли та её? Анна ответила странным, задумчивым голосом. Она спала наяву. Беседа продолжалась ещё некоторое время и Анна успела почерпнуть немало сведений об административном устройстве Рая и Ада и даже услышала легендарную историю возникновения последнего.

Как объяснила Руфь, поначалу Бог и не помышлял о создании Ада, но со временем становилось всё очевиднее, что созданные в последние дни творения колоссальные помещения невозможно отделать мрамором и обставить мебелью из благородных пород дерева так, как подобает Раю. Даже у возможностей Вседержателя был предел. Помещения пустовали столетиями, наполняясь пылью, до тех пор пока ангел Люцифер, также известный под многими другими партийными кличками, не прогневил Бога своей бесцеремонной критикой нравов и порядков в Раю. Бог в наказание приказал непокорному ангелу убраться с глаз долой. Люцифер выбрал пустующие залы и поселился там отшельником. Его единственными соседями стали летучие мыши и пауки. Со временем Бог перебросил к Люциферу прочих недовольных. Вскоре в пустых залах появились прогрессивные женщины, сочувствующие горемычным либералам и со временем жизнь, как ей и положено, наладилась. Много лет спустя Вседержатель наладил постоянный приток людей в «Люциферовый удел», так поначалу назывался Ад. Лишь спустя несколько столетий установилось современное краткое название. Тогда же построили Врата, чтобы предотвратить неизбежное явление перебежчиков. А потом…

Монолог Руфи, казалось не будет иметь конца и Анна, воспользовавшись небольшой паузой, вежливо намекнула, что проголодалась. Руфь уважила её просьбу, заметив по ходу, что голод — чувство чисто психологическое и на самом деле Анна совсем не нуждается в пище. Обратный путь оказался намного короче и уже через полчаса, преодолев блокпост у Врат, они снова очутились в Раю, в непосредственной близости от Висячих Садов.

Несмотря на отчаянно разрекламированный Руфью Ад, Рай Анне понравился больше. Вокруг было просторно и светло. На встречу попадались чистые, ухоженные люди всех возрастов, полов и рас. Никто не обращал на них внимания. Небеса на первый взгляд походили на огромный лабиринт и в какой-то момент времени Анна испытала ощущение, что все встречающиеся люди много лет назад заблудились и до сих пор не могут найти своего места, а безучастное выражение лиц объясняется тем, что поиски возможно ведутся уже не одно столетие. Когда Анне наскучили пасторальные картины, Руфь нашла ресторан. «Только для обитательниц Висячих садов», успела вычитать Анна с вывески над входом. Кухня была великолепной — свиная отбивная со специями и отличное красное вино. Повеселевшая Анна спросила Руфь о том, чего никак не могла понять:

— Послушайте, Руфь, в Раю ведь по идее должны находиться добропорядочные, богобоязненные люди?

— Да, — промедлила с ответом Руфь, чувствуя подвох.

— Насколько я могу судить о себе, моё место во втором округе Ада со сладострастниками.

— Ну, — протянула Руфь, — для некоторых женщин Он делает исключение.
Анна была воспитана в твёрдом убеждении, что ничто не делается даром, а если даже и делается, что всё равно рано или поздно придётся расплатиться сполна.

Поэтому она сказала:

— Понятно. Теперь объясните, почему именно для меня Он сделал исключение.

Руфь пустилась в объяснения, но вскоре запуталась и замолчала:

— Я не сумею тебе объяснить. Это получится слишком грубо.

Руфь нервно провела кончиком языка по верхней губе.

— Пойми, я не хочу тебя обманывать, просто у меня нет подходящих слов.
Анна настаивала. Не давала покоя мысль, что от неё что-то скрывают.

Руфь сдалась:

— В общем, «Висячие сады» — это элитное заведение. Сюда попадают наиболее красивые и утончённые женщины всех народов из всех эпох, чтобы в их обществе мог отдыхать высший офицерский состав небесного воинства. Ну, естественно, и Он сюда тоже заглядывает частенько.

— Ты хочешь сказать, что я должна буду ублажать этих ублюдков? — начала Анна.

Хорошего расположения духа, как ни бывало.

— Да нет же, нет, — попыталась улыбнуться Руфь. — Только если сама захочешь.

Да и высокопоставленные ангелы могут менять свой облик по желанию. Удовлетворить можно самый требовательный вкус. Хотя, как понимаешь, не всё так радужно, есть и издержки профессии. Многие страдают от различных психических расстройств, ведь некоторые начинали в таком юном возрасте. Я видела даже тринадцатилетнюю девочку. Представляешь, она даже не созрела! Тем более, порой выясняется, что это Его проделки, — голос Руфи стал мрачным. — Меня Он убил, когда мне не было ещё и семнадцати. Я заболела холерой. Моисей однажды ночью выложил мне всё. Я его тогда подпоила амброзией, чувствовала, что знает, козлина!

Анна просто не могла поверить своим ушам, а когда полностью осознала положение дел в «Висячих Садах» и уготованную ей роль, то ей стало очень неуютно среди этих самых женщин, о которых шла речь. Анна поднялась из-за стола:

— Что же можно сделать?!

— А ничего! Способов протеста нет. Вены ты не вскроешь, голодовку не объявишь. Поверь, пройдет время и ты постепенно привыкнешь к своей новой жизни.

Руфь сделала паузу и приблизилась.

— Анна, я помогу тебе здесь освоиться, — сказала Руфь.

При этом её гладкие ноги как будто непроизвольно качнулись в стороны, натянув материю набедренной повязки, губы приоткрылись и она особым долгим взглядом посмотрела Анне в глаза. Когда скрытый смысл фразы дошел до Анны, то она покраснела до кончиков ушей, а Руфь опустила голову и стала бесцельно крутить в руке стакан. Анна так и осталась стоять, сжимая кулаки. Всеобщие безразличие и покорность бесили её больше всего:

— Да очнитесь же?! Вы что, не понимаете, где находитесь? Надо объяснить?
Несколько женщин обернулись в её сторону, продолжая равнодушно ковыряться вилками в пище. Видимо, тут часто вскакивали и орали, что есть мочи. Одна Руфь выглядела обеспокоенной. Она попыталась усадить Анну обратно на стул и взволнованно зашептала:

— Садись, садись, а то явится охрана.

Противодействие довело Анну до неистовства, она уже не могла остановиться и продолжала кричать и извергать проклятия. Затем в ней что-то сломалось, она упала на стол и разрыдалась. Очнулась Анна от того, что её крепко взяли за плечо. Подняв голову она встретилась с отчаянным взглядом Руфи. Дюжий ангел в униформе вопросительно посмотрел на напарника.

— Истеричка, — пожал плечами тот.

Анна потеряла сознание.

Когда Анна открыла глаза в следующий раз, то обнаружила себя в закрытом, тесном помещении не очень уютном, но тёплом и сухом. Она готова была немедленно надрать задницы ангелам и даже самому Богу. Всем вместе и каждому по раздельности, не разбирая званий и чинов. Ей запали в память слова о том, что Бог заразил Руфь холерой, чтобы поскорее добавить в коллекцию. Теперь Анна подозревала, что и её автомобильную катастрофу тоже подстроили. Она провела остаток дня, придумывая различные планы мести, даже не представляя себе противника.

А назавтра был первый рабочий день.