Germany, Hamburg

Светофоры показывают пешеходам аж двух красных человечков за раз. Систему регулирования движения общественного транспорта, по всей видимости, проектировали инженеры из Баден-Бадена. В остальном, всё как у людей — водители вежливы, а пешеходы не гнушаются пересекать улицу на красный свет.

На некоторых линиях метро двери вагонов открываются по-старинке: вручную. Чтобы выбраться из вагона на остановке надо с силой сдвинуть дверь в сторону за рукоятку. Детям, субтильным старичкам и анемичным девушкам ездить в метро не рекомендуется, из пустого вагона им будет попросту не выбраться. Схема метро запутанная — за три дня я в ней так до конца и не разобрался. Скажем, через центральный вокзал проходит семь разных линий и само метро отделено от железнодорожной системы лишь номинально: на вокзале в окно вагона можно видеть как с соседнего пути уходят поезда дальнего следования.

Большинство недорогих гостиниц (хостелей) с фасада выглядят как дверь в стене. Слева и справа от входа сразу же начинаются витрины других заведений. Сама гостиница после длинного коридора постепенно расширяется внутрь. Заинтересовало повсеместно внедрение автоматических источников света. Уловив движение свет включается, через пару минут автоматически гаснет. Поначалу в коридорах без выключателей чувствуешь себя неуютно. Окна имеют интересную конструкцию — створ можно открывать как по-горизонтали так и по-вертикали. Достигается это хитрой системой выступов. Цель подобных схем — экономия места.

На Эльбе состоялась встреча с соотечественниками. Год шёл, однако, не 1945 и в руках у них наблюдались не автоматы и трофейные панцерфаусты, а фотоаппараты и бутылки пива. Языковой формат краткой беседы был такой же как всегда: я говорил по-русски, они по-немецки. Поначалу они, перешёптывались и примеривались: «Смотри, вон немец идёт, спроси, пусть сфотает!» Потом протянули мне фотоаппарат, непередаваемой игрой мышц лица давая понять, что желают оставить след на плёнке. Я попросил их встать покучнее, чтобы все попали в кадр. Они ответили, сразу не сообразив, что со мной можно говорить по-русски: «Ja, ja ein Moment!». Я снял пару кадров, отдал фотоаппарат. «Danke! — говорят, — пребольшущее тебе». «Да не за что, господа!», — разошлись, недоумевая.

Из путеводителя я знал, что в Гамбурге есть известная по всей Германии улица развлечений Reeperbahn, где по вечерам народ захаживает на эротические шоу, развлекается в клубах и ресторанах, наслаждается уличной толкотнёй и живой музыкой в крошечных кабаках. Путеводитель, как выяснилось, многого недоговаривал. Однажды вечером беззаботно фланируя по перпендикулярной к Reeperbahn Davidstrasse я наткнулся на девушек, которые гуляли не просто так, а по работе. Подход у них был деловой. Я сделал всего несколько шагов по застолблённой территории, как был крепко схвачен за рукав одной из любительниц совмещать приятное с полезным. К заваливанию заграничного мамонта немедленно подключились её товарки. Выпутаться из объятий отвязного, многоголосого спрута удалось отказом вступать в переговоры и переходом на другую сторону улицы, которая, благодаря молчаливому договору между девушками и властями, была оставлена для свободного прохода. Мой сосед по лестничной клетке, кенийский негр, о существовании этой улицы, по всей видимости, не подозревал и каждое утро уединялся в душе с тюбиком анального лубриканта.

Не обошлось и без происшествий. В последний день я сообразил, что по городу-то я прошёлся, а по музеям как-то не очень. Поэтому между планетарием и зоопарком я нашёл час забежать в Государственный музей ремёсел и искусств, который располагался через дорогу от моей гостиницы. В результате потерял кошелёк с документами, кредитками и всей наличностью. В кармане бренчало только 2 евро 41 цент — деньги, что я не потрудился убрать в кошелёк после пиццерии. Ощущения были непередаваемые. Даже выехать из страны было невозможно. У меня был билет до Праги, но не было документов, чтобы пересечь границу. Даже нажраться с горя я не мог — на пару евро мне бы налили разве что кружку пива. Когда пропажа стала очевидной, я уже бодро удалялся на метро от музея в сторону зоопарка. Прокрутив события назад я понял, что в пиццерии лопатник увести не могли, так как в музее я положил туда сдачу с покупки билета. Скорее всего я его попросту забыл в гардеробе. Музей был закрыт уже больше получаса и телефон стоял на автоответчике. Я вернулся назад и принялся стучать в закрытые двери. Музей — это не ларёк и даже не магазин, даже через час после закрытия там ещё могли находиться люди. В итоге всё закончилось самым лучшим образом — охранник после проверки вернул кошелёк. Деньги, документы и кредитки были на месте. Эйфория после обретения потерянного тоже была неописуемой и немцы на время показались лучшим народом мира.

В зоопарк, не смотря на заминку с кошельком, попал удачно — света ещё вполне хватало для съёмки, даже в телефото. Ещё одной удачей стало то, что именно в тот день в зоопарке проводили Jungle Night, что случается не так часто. Поэтому зоопарк был открыт до самой ночи и за те же деньги, что и в обычный день, можно было не только поглазеть на животных, но и увидеть импровизированные цирковые представления. Порадовался живой музыке и аттракционами для детей. Поход в скучный зоопарк обернулся настоящими народными гуляниями.

Ночной Reeperbahn полностью оправдал свою репутацию: яркие огни, дешёвая выпивка, зажигательные живые выступления в барах, огромное количество нетрезвых граждан на улице, отовсюду зазывают на peep-show, в игровые дома и казино. Понравилось безмерно, особенно после того как я выпил несколько текил.